В каком песенном жанре наиболее ярко проявилось драматическое содержание севернорусской свадьбы

Цена на сайте может отличаться от цены в магазинах сети. Внешний вид книги может отличаться от изображения на сайте.

Поделиться с друзьями

Ссылка скопирована

Русская народная свадьба по богатству материала, поэтической и музыкальной красоте вполне сопоставима с другими вершинами традиционной отечественной культуры. Уникальным художественным памятником является музыка севернорусской свадьбы, с которой знакомит читателя предлагаемое учебное пособие. Рассказ о свадебных песнях, причитаниях, их роли в обряде опирается на сведения из научных публикаций и на материалы, записанные автором в ходе фольклорных экспедиций на Русский Север.

Издание адресовано студентам дирижерско-хоровых факультетов высших учебных заведений и всем интересующимся отечественным культурным наследием.

Характеристики

Гагаузкая свадьба муз.Сергей и Степан Михайловы.

Написать отзыв
На товар пока нет отзывов
Поделитесь своим мнением раньше всех
Как получить бонусы за отзыв о товаре
Сделайте заказ в интернет-магазине
Напишите развёрнутый отзыв от 300 символов только на то, что вы купили

Дождитесь, пока отзыв опубликуют.

Если он окажется среди первых десяти, вы получите 30 бонусов на Карту Любимого Покупателя. Можно писать неограниченное количество отзывов к разным покупкам – мы начислим бонусы за каждый, опубликованный в первой десятке.

Книга «Традиционная свадьба Русского Севера: Музыка в обрядовом контексте» есть в наличии в интернет-магазине «Читай-город» по привлекательной цене. Если вы находитесь в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Казани, Екатеринбурге, Ростове-на-Дону или любом другом регионе России, вы можете оформить заказ на книгу Евгения Резниченко «Традиционная свадьба Русского Севера: Музыка в обрядовом контексте» и выбрать удобный способ его получения: самовывоз, доставка курьером или отправка почтой. Чтобы покупать книги вам было ещё приятнее, мы регулярно проводим акции и конкурсы.

Книжный интернет-магазин «Читай-город»

«Читай-город» – сеть книжных магазинов, успешно работающих в Москве и других регионах России.

Иван Железный — музыка на свадьбу от Star Band

А ещё это – крупный интернет-магазин книг. В нём вы можете заказывать книги в любое время 24 часа в сутки.

Источник: www.chitai-gorod.ru

«метлой» вверх. Своеобразным оберегом дома и полей от злых духов была коса и звуки удара металлического предмета. После ритуалов в ночь на Ивана Купалы и встречи солнца в Петров день вплоть до жатвы не было никаких праздничных обрядов. С Петрова дня сенокос начинался, и каждый погожий день почитался у селян на вес золота.

Не случайны бытующие повсеместно поговорки: «Петр и Павел день убавил», «Петрок час уволок». И хотя в Петров день не работали, он как бы открывал сезон уборочных работ. Например, в Валуйском районе было принято в этот день срезать несколько колосьев, если предшествующий год был «голодным» (неурожайным).

Впервые после петровки-голодовки (поста) селяне отведывали плоды нового урожая: молодой картофель и огурцы, грибы, ягоды, «играли» специально приуроченные к этому дню песни: «У нас сёдня, диво, диво, Лёли, лёли, диво, диво, Лёли, лёли, диво, диво. Да дивованъица большая, Лёли, лёли, все большая, Лёли, лёли все большая.

Да серед лета на Пятров день, Лёли, лёли на Пятров день, Лёли, лёли на Пятров день (Село Доброе Грайворонского района) Пишла кыця по водыцю И упала у крыныцю, А в крыныци лапушок — Сшиим кыци кужушок. А в ныдилю пид Пытра, Выпъим водкы пиввидра. (Село Матрёно-Гезово Алексеевского района).

В большинстве сёл края до сих пор бытует прекрасный русский обычай – «толоки», «помочи» — совместной дружной работы крестьян на одного хозяина по его просьбе. Это могла быть вспашка земли и сев, прополка всходов и уборка урожая, а чаще всего строительство новой избы, точнее обмазка хаты глиной.

И даже если молодые девушки работали в поле по найму хозяина или осуществляли отработку на его поле, тема труда в песнях оставалась светлой и поэтичной. В качестве примера можно привести слова из корительной песни фощеватовских певуний: . Мы дополем до межи — Ляжем, полежим. Мы дополем до дороги — Раскидаем руки-ноги. Отмечая сохранность календарного фольклора в крае, следует иметь в виду, что семейная традиция работы крестьян наложила на это свой добрый отпечаток. Как правило, на работу выходили всей семьей, 81

надев чистые одежды. Это был праздник души, физической силы, почитание земли и хлеба, надежды на достаток и изобилие. Памятуя, что «Нива красна снопами, а стол — пирогами», селяне от зари до зари работали в поле, чтобы собрать урожай и сделать запасы на зиму. Поэтому начало жатвенных работ в крае также отмечено рядом обрядов.

Так, прежде чем приступить к зажинкам (начало жневных работ), селяне выходили на ниву и со словами: «Господи! Помоги, дай силы и погоды», — молились на солнце. Первый сжатый сноп во многих регионах называли «именным». Вечером его выносили на гулянье и с него начинали молотьбу. По утверждению старожилов, зерна и солома этого снопа обладали животворной силой.

Последние колосья, как правило, не срезали, а оставляли «сторожу на бороду», молились, приговаривая: «Слава тебе, Господи, за то, что помог убрать, силы дал!», или пригибали к земле, связав травой. «Завивание» колосьев было направлено на то, чтобы возродить силу земли для будущего урожая. Зерна с последнего снопа также берегли до нового посева. Последний сноп называли «зимний».

Его украшали красной лентой и заносили в дом. Окончание жатвы праздновали на «спажу» — третий хлебный Спас, широко, с обильным угощением.

Но прежде чем сесть за праздничный стол, селяне выходили в поле и, обвязав соломой серпы, приговаривали: «Жнивка, жнивка, отдай мою силку!» Или, взяв горсть земли, бросали ее через плечо со словами: «Нивушка, нивушка, верни мою силушку!» Как видим, целевое назначение большинства древних земледельческих обрядовых действий, равно как и сопровождавших их обрядовых песен и закличек, носило на Белгородчине подчеркнуто практическую направленность. Выполнение тех или иных обрядов производилось обычно с целью оказать воздействие на те или иные явления природы в желательном для себя направлении и тем самым способствовать хозяйственному благополучию.

Так, 2 августа в Ильин день, почитая Илью-пророка, хозяина гроз и молний, селяне старались умилостливить его рядом ритуальных действ. В этот день не купались, громко не пели, прятали все блестящие и металлические предметы, избы окуривали, изгоняя нечисть, которую «Илья убивал огненными стрелами». Поэтому день Ильи — «громовой праздник».

Боясь прогневить Илью, селяне не работали, строго наказывая тех, кто нарушал этот запрет, вплоть до того, что продавали его инвентарь, а на вырученные деньги сообща пиво варили. Народный календарь сохранил массу примет, поверий, поговорок, приуроченных к августу, ибо этот период сопряжён с тяжелой работой селянина: «Мужику в августе три заботы: и косить, и пахать, и сеять». Более того, размеренности и упорядоченности этого цикла пожилые селяне строго придерживаются и поныне: «До Петрова дня — взорать, до Ильина — заборонить, на Спас — засевать». На август приходится Успенский пост (14—29 августа), который связует три провославных праздника, посвященных Всемилостливому Спасу 82

— Иисусу Христу. В первый день Успенского поста (14 августа), называемом в народе Медовым Спасом или Маковым Спасом, чаще Маковеем, иногда Маковкой, повсеместно на Белгородчине пекли булочки, пампушки, пироги, лепёшки, блины, оладьи с медом и маком, которые разносили по дворам «помянуть родных». Было принято угощать медом нового сбора всех, у кого в хозяйстве пчёл не было.

По существу, Маковей является отголоском древнего языческого обряда, посвященного проводам лета. Первый Спас в народе называют еще и Спасом на воде в честь малого водосвятия колодцев и естественных водоемов. В этот день чистили колодцы, родники, купались сами и мыли домашний скот, ибо после Маковея — купаться нельзя, вода «цветет».

На Маковея молодёжь разыгрывала хороводные игры: А на горе мак, Под горою так, А на горе маковочки, Золотые головочки. Уж вы, девки, вы боярки, Станътя у ряд, Бейтя у лад, Ня выпустим пана с карагода. Пани, пани, мак поспел? Сеять поехали! А на горе мак, Под горою так, А на горе маковочки, Золотые головочки. Уж вы, девки, вы боярки, Станътя у ряд, Бейтя у лад, Ня выпустим пана с карагода.

Пани, пани, мак поспел? Полоть поехали!А на горе мак, Под горою так, А на горе маковочки, Золотые головочки. Уж вы, девки, вы боярки, Станътя у ряд, Бейтя у лад, Ня выпустим пана с карагода Пани, пани, мак поспел? Молотить пора! (Село Подсереднее Алексеевского района) Второй Спас (19 августа) именуется «яблочным» или «Спасом на горе». По сути своей, на примере созревания садовых и полевых плодов, он являет нам пример и возможность нашего духовного преображения. Именно 83

— «открытие» глаз как действие, обратное их «закрытию» в похоронном обряде (ребенку протирают глаза серебром «ради зоркости»); — одевание — важнейший элемент вхождения ребенка в мир человеческой культуры. Собственно момент вхождения нового человека в традиционную общину, начинается с наречения его именем.

Имя ребенку обычно давали по святцам в честь какого-либо святого, день памяти которого либо совпадал, либо отмечался в ближайшие несколько дней после рождения ребенка. Другой принцип получения имени связан с традицией называть ребенка в память умерших родственников (причем мальчика чаще всего называли именем деда).

Имянанаречение означает по сути выход ребенка из обезличенного состояния (до этого он назывался существом среднего рода — дитя, дите, «Без имени ребенок — чертенок», «С именем Иван, а без имени — болван»). С этого момента он становится полноценным членом коллектива — его могут узнать, позвать и т.д.

Крещение — важнейший этап родинной обрядности, поскольку знаменует приобщение ребенка к духовной сфере (до сих пор все совершаемые над ним действия были направлены на формирование плоти — тела). Именно во время ритуала крещения ребенок находится в лиминальном (пограничном) состоянии: в церковь его выносят из дома еще как «чужого» (иногда даже подают крестным родителям в окно), обереги во многом напоминают обереги от покойника (идти быстро, не оглядываясь, не разговаривая, тропами, не соприкасающимися с проторенными дорогами).

На обратном пути ребенок вносился в отчий дом как в первый раз. На порог клали различные предметы (нож, ключи), которые должны были переступить крестные родители с ребенком на руках. Сама люлька малыша оформлялась как новоселье: в нее сначала клали кота, потом ребенка, чтобы ребенок, подобно коту, долго и сладко спал («на кота дремота, на дитя ростота»).

И, наконец, завершающим этапом родинного обряда, основная функция которого состоит в утверждении общиной нового ее члена (из нечеловека ребенок окончательно стал человеком), является ритуальное застолье. Основной едой является бабина каша, которую выносят в глиняном горшке, накрытом тарелкой. В эту тарелку гости должны складывать деньги — выкупать кашу.

Выручка, полученная от выкупа, отдается бабке-повитухе (отсюда и название —«бабина каша»), также ей посвящается отдельная величальная песня. Обычно поэтические тексты этих песен отличаются ярким образным параллелизмом: в данном случае бабку сравнивают с пушистою вербою, величают как самую дорогую гостью. А горшок с кашей разбивается «на счастье новорожденному». Здесь на уровне обряда происходит перераспределение обшей коллективной доли уже с учетом новорожденного: все присутствующие получают кашу в осколке горшка — черепке. Деление бабиной каши — наиважнейший момент обрядового действа. Песниблагопожелания новорожденному называются крестъбинскими или 86

невесты является «враждебным» лагерем. В ходе свадебного действа, в результате ряда контактов (переезды из дома в дом, торги, выкупы, обмены дарами, застолья) конфликт постепенно снимается. В зависимости от преобладания в свадебном обряде той или иной сюжетной линии различают два типа восточнославянской свадьбы (по типологии Б.Ефименковой): — «свадьба-похороны»: доминирует сюжет инициации, перехода невесты в новый статус; — «свадьба-веселье» (от белор. вяселле): преобладают коммуникативно- обменные отношения двух родов, связанные с переездом невесты в дом жениха. Восточнославянская свадьба в целом (вне зависимости от типа) включает в себя следующие этапы:

Дом невесты		Дом жениха
1.Сватовство		(проходит		в
иносказательной форме), договор (запоручины,
рукобитье) о	дне	свадьбы	и двороглядье
(осмотр приданого жениха)
2. Подготовительный период
Шитье	приданого,		приготовление		Подготовка к главному застолью

свадебных даров, заварка пива и т.п. 3. Прощальные обряды (девичник), на которых невеста расстается с символом целомудрия (расплетание косы, прощание с красотой) Мать благословляет сына, отъезд свадебного поезда в дом невесты 4. Приезд свадебного поезда, передача невесты жениху (торги, выкуп). Благословение молодых родителями невесты. Отъезд к венцу 5. Венчание в церкви 6. Встреча молодых, ввод невесты в новый дом, главное застолье с делением каравая, испытания молодой 7. Первый приезд невесты домой в новом качестве (молодухи) Конкретное наполнение каждого этапа свадьбы варьируется, может также меняться символика, акцентироваться различные моменты всего ритуала, сам порядок этих этапов может разворачиваться либо линейно (сменяя друг друга), либо параллельно. Но в целом данная структура ритуала характеризуется устойчивостью и потому может рассматриваться как единая для всей восточнославянской свадебной традиции. «Свадьба-похороны» 88

Есть и другая разновидность — причетная свадьба, музыкальное наполнение которой целиком строится на причети (групповой и сольной). Ее географическая область распространения — территория Заволочья (р. Кокшеньга — Трнг. р-н Влг. обл.).

В предвенечной части обряда причитают практически все девушки и женщины в самых различных ансамблевых вариантах: невеста и девушки, невеста и её мать или сестра, сольная причеть невесты, групповая причеть девушек. Отличительной чертой севернорусской свадьбы является посещение невестой бани утром накануне свадьбы. Топят обычно две подружки, и, причитая, зовут невесту в баню.

В баню невесту могли вести или девушки, или специально приглашённый колдун – человек, обладающий магическими способностями. Мытьё в бане носило, прежде всего, сакральный характер: считалось, что таким образом можно смыть признаки «старой» жизни.

С этого момента девушка становилась для членов общины женщиной – переход из прежнего качества в новое через ритуальное посещение бани состоялся: прекращается ритуальное молчание невесты – она может говорить, с глаз её снимают повязку-платок – она «обретает» зрение. После бани невесту одевают во все новое, не ношенное, иногда сразу делают прическу замужней женщины (в некоторых традициях невесте распускают волосы непосредственно в церкви, а смена прически происходит сразу после венца, у церкви).

Последняя предсвадебная в ечерина-девичник в доме невесты проводится накануне дня свадьбы. Утром, сразу после появления жениха в доме невесты, проходит обряд прощания с красотой (кое-где она называется молодостью, волей), который является кульминационной точкой всего свадебного ритуала.

Красота — предмет невестиной одежды, чаще всего лента из ее косы как символ чистоты, девичества, расставание с которым трагично по сути. Невеста оплакивает свою былую девичью жизнь, пытается отдать свою красоту родным (чаще всего — младшей сестре, чтобы та скорее вышла замуж), подругам или природе (деревьям, травам, цветам).

Плачи невесты отличаются особой манерой исполнения, поскольку важным ее компонентом является пантомима — язык жестов. Приезд свадебного поезда в дом невесты открывает следующую, не менее яркую по драматизму сцену.

Если обряд проводов красоты завершает личную трагедию самой невесты, то появление поезжан («чужих», «враждебных» сил, даже жених именуется в причитаниях «чужим чужанином») разрешает конфликт между родом невесты и родом жениха, знаменует драматургический перелом в ритуале, поворот к его светлой, праздничной стороне. С этого момента условная «война» двух родов завершается передачей невесты в «лагерь» жениха. Под причет родители благословляют невесту. Мать хлестается, целует дочь, отец в сопровождении подруг ведет ее за стол, к жениху. Затем молодых выводят из-за стола, благословляют — вся эта сцена по-прежнему 90

Источник: studfile.net

Народное музыкальное творчество Архангельского Севера

Русский Север относится к одной из крупных региональных систем песенного фольклора. Географически она распространена на территориях современных Новгородской, Архангельской, Ленинградской и Вологодской областей. Частично музыкально-поэтические традиции Русского Севера продолжают бытовать у представителей славянского этноса, проживающих на территориях Коми, Карелии и Кольского полуострова.

Русский Север — богатейший заповедник музыкального фольклора, представляющего исторический сплав песенной культуры различных регионов древнеславянского государства. Духовная жизнь северян была органически связана с устным и музыкальным фольклором новгородцев и москвичей. Былины, исторические, бытовые и обрядовые песни, привнесенные из древних славянских городов, со временем в среде поморов «обрастали» северными сюжетами, своеобразной мелодикой песнопения.

В XVIII веке в связи с перенесением основного торгового пути с Запада в Прибалтику произошла своеобразная «консервация» песенной культуры на Севере, особенно в отдаленных районах — Пинеге, Лешуконье, Мезени, Печоре.

Архангельская область всегда выделялась своими песенными фольклорными традициями на фоне народных певческих традиций России. Одной из определяющих черт архангельской народной песенной культуры является то, что только на русском европейском Севере, в частности на территории бывшей Архангельской губернии, бытовала и бытует традиция женскогохорового исполнительства (по всей России мужские и женские голоса в народном хоровом исполнительстве звучат равноправно).

В жанровом составе песенного фольклора Архангельской области также преобладают «женские» жанры — протяжные, лирические, хороводные, рекрутские, величальные и т.д. песни. «Мужские» жанры начали появляться в XIX веке, когда северяне стали активно призываться на службу. Так, в народном репертуаре появились «завезенные» солдатские и исторические песни, исполняемые мужчинами. К концу XIX-началу XX века, в период активного развития фабричного и лесопильного производства, в северный крестьянский фольклор проник жанр частушки и игры на гармони, основными исполнителями которого тоже стали мужчины…

В Архангельской области по сию пору сохранен огромный пласт разножанрового северного фольклора.

Чрезвычайно популярным является жанр хороводных песен. Песни этого жанра объединяются не только общими музыкально-композиционными признаками. Основной чертой является возможность для исполнительниц двигаться под песню быстрым или медленным, плясовым или прогулочным шагом. Хоровод — один из массовых танцев на любом празднике или сборе.

Хороводы, а точнее хороводные песни, делятся на подразделы жанра с учетом того, какой танец или игра исполняются под ту или иную песню. Поэтому к хороводному жанру у северян примыкают песни-игры: «Дарить столба». «Селезень», «Скоморох» и т.д.

Широко бытуют на Севере песни танцевально-игрового содержания. Сами исполнительницы их называют «частыми». Как и хороводные, игровые песни не объемны в музыкальном отношении, но очень содержательны по своей литературной основе. Во многих песнях рассказывается о привлекательности и красоте северянок, мужской удали, также одна из любимых тем — высмеивание старого мужа.

Исполнительницы двигаются в такт пению в подвижном танцевальном темпе. Игровые песни могут петься под балалайку, под гармонь, могут исполняться акапельно — в сольном, парном переплясе, «перекруживании», в парных плясках («Сени», «Русского», «Метелица», «Топотуха») и кадрилях.

Так же обширен и разнообразен жанр лирических песен. Сюда можно отнести песенный набор свадьбы, неприуроченные песни, песни-повествования, песни-рассказы о любви, о жизненных перипетиях с драматическим оттенком и трагическим концом. Именно в лирических песнях представляется полный объем музыкального мышления северянок, витиеватая фантазийность построения мелодических линий, законы народной музыкальной эстетики[2].

В каждом северном районе преобладали «свои» песни. Так, в Мезени — «наулочные», «вечериночные», свадебные, «рождественские»… На Пинеге — песни кашниц, «вечериночные», девичьи, колыбельные… На Онежье — хороводные… Основным жанром для всех районов является лирическая и хороводная песня.

Как и лирические песни, любим и востребован на Архангельском Севере жанр припевок и частушек. Припевки — коротенькие песенки, но не четверостишия-частушки. Припевки формировались одновременно с народными праздниками, обрядами, в определенной степени имели магическую силу и ритуальный смысл.

Важнейшей особенностью северной фольклорной традиции является преобладание эпических песенных жанров. Этнографам удалось зафиксировать в достаточно развитой и полной форме многочисленные былины, баллады, духовные стихи, небылицы, скоморошины. В отличие от песен, это сольные жанры (на Архангельском Севере главный исполнительный прием — ансамблевое или хоровое пение.).

Они были записаны на территориях Заонежья, по берегам Пинеги, Мезени и Печеры. Эпическое начало очень ярко проявляется в большинстве жанров северного фольклора. Эпическая манера наложила отпечаток и на стилевые особенности северных плачей и причитаний.

Помимо жанровой основы, самобытность северного песенного фольклора проявляется в своеобразных законах северногопеснопения, бережно сохраненных народными исполнительницами, в особой эстетике народного хорового многоголосия. Женские голоса делятся на высокие и низкие. В среднем регистре практически поют все.

Часто вся хоровая партитура основана на параллельном движении терциями и октавами. Плотный, насыщенный унисон, когда все исполнители поют мелодию песни, тоже является элементом многоголосия. В северном многоголосии никогда не бывает четко выраженных хоровых партий. Например, нет нижнего голоса, определяющего гармоническую основу партитуры.

Все голоса в северной песне движется плавно, без резких скачков вверх или вниз, часто переплетаются между собою, и в разное время в песне любой голос может быть и самым высоким, и самым низким. Голоса как бы «вьются» друг около друга. Такой прием называется линеарным голосоведением, которое и составляет основу северной хоровой народной полифонии. Секундовые звукосочетания — это характерные, традиционные гармонические созвучия между голосами в северном народном пении.

В традиционном фольклорном хоре на Севере каждый исполнитель имеет полное право петь свою мелодию. Часто бывает так: сколько исполнительниц в хоре, столько и вариантов песни звучит одновременно. На протяжении всей песни возникают сложные, многоголосные сочетания. Подобными приемами пользуются только во время исполнения лирических и протяжных песен. Частые песни, как правило, исполняются либо в унисон, либо в терцию с эпизодическими октавными удвоениями[3].

Особую привлекательность северному песенному фольклору придают музыкальные лады. Классические лады, особенно в лирических и хороводных песнях, звучат вперемежку с народными ладами. Широко распространен прием, когда одна песня звучит в одноименном мажоре-миноре («Весной девушки гуляли» — Лешуконский район). Часто песня может звучать в натуральном ладу с эпизодическими вкраплениями повышенной IV ступени в натуральном миноре («Ой, хожу я по травке» — Пинежский район), низкой II ступени в натуральном мажоре («Из-за лесу темного» — Виноградовский район), низкой VI ступени и даже низких VI и VII ступеней в натуральном мажоре («Не спрошёл бы то я» — Виноградовский район).

Никогда в народных песнях на Севре не используется гармонический и мелодический минор — только натуральный. Сложился народный стереотип музыкальных окончаний куплетов в северных песнях: характерные интервалы VII натуральной ступени с разрешением в тонику («Не последний-то годочек я у батюшки живу» — Коношский район), плавное поступенное движение к тонике (любые игровые и хороводные песни); в торжественных величальных песнях — ниспадающий квартовый (IV — I) («Полно милой сокрушаться» — Шенкурский район, «Соколы, соколы» — Лешуконский район) или восходящий квартовый скачок (V — I) («По мёду, мёду» — Пинежский район).

Своеобразие народным песням придает северный диалект. Принято считать, что «северная говоря» — окающая. Ощущение «оканья» создают многочисленные особенности произношения. В пении же все гласные произносятся чисто и ярко, открыто звучат гласные «а», «я», «и».

Существует ряд вокально-хоровых исполнительных приемов, характерных для архангельской территории. Отличительная особенность северного хорового исполнительства — мягкий, некрикливый звук. Это обусловлено тем, что на Севере по климатическим условиям женщины много пели в помещении. Отсюда многие исследователи северное пение так и называют -избяное. Исполнительскими приемами можно назвать хоровое восходящее глиссандирование внутри песни (Шенкурский район) и ниспадающее — в окончании музыкальных фраз (Пинежский, Устьянский районы).

Во время пения исполнительницы достаточно сдержаны в проявлении эмоций, лаконичны даже в плясках — никогда не поднимают высоко руки, ограничиваясь движением кистей. Самое яркое проявление эмоциональности — внутреннее, душевное волнение, игра глазами, полуулыбка. Даже во время исполнения драматических песен скорбь передается не плаксиво сморщенным лицом, а внутренним состоянием души.

Для сопровождения песенного фольклора на Русском Севере чаще всего употреблялись гусли — излюбленный древнеславянский инструмент и пастушеские трубы (рожок, свирель, жалейка). Использовались также инструменты более позднего происхождения, наиболее популярными из которых были местные разновидности гармоник — тальянки, трехрядки, а также балалайка; домра получила на Севере незначительное распространение. Крестьяне любили играть на ложках — самобытном ударном инструменте, к рукоятке которых иногда подвешивали бубенчики (от двух до четырех).

В начале XX века в архангельской прессе встречались первые упоминания о выступлениях оркестров русских народных инструментов. Так, указывалось в феврале 1904 года в зале Благородного собрания проходил концерт, в котором принимал участие оркестр балалаечников под управлением г-на Ульяновского, а в июле того же года в Гагаринском сквере выступал кружок любителей балалаечников-лапотников[4].

Источник: cyberpedia.su